АЛЕКСАНДР ВЛАСЕНКО "ооОО прошлом, настоящем и будущем САО и КО" ЧЕТВЕРТАЯ СТРАНИЦА
Но в конце концов все равно соглашается с претензиями хозяина и обучается очень быстро, часто “перепрыгивая” через промежуточные этапы формирования навыка. Здесь также очень ценно ярко выраженное у них качество “обдумывания во сне”, позволяющее на следующем занятии мгновенно освоить трудно дающийся прием.
Таким образом, уже на ранних стадиях формирования характера удается сделать самое важное: установить правильные ролевые отношения собаки и хозяина. Но хозяину нужно знать, что поведение “азиата” формируется долго, в процессе его взросления будут один за другим наступать “переломные периоды”, а значит, всякий раз последуют и попытки “пересмотра границ”. Если эти “путчи” подавлять в зародыше, то каждый последующий из них будет все менее и менее отчетлив, и наконец они совершенно прекратятся. Иногда к году, иногда к полутора. В этом заключается одна из самых трудных сторон воспитания послушного “азиата” - в необходимости длительного периода дрессировки, либо нескольких последовательных периодов - от нежного детства до почти полного взросления. И, конечно же, по мере формирования поведения в заданных границах, хозяин должен все более и более доверять своему “азиату”, как и всякой другой разумной собаке, и давать ему возможность принимать самостоятельные решения. Без этого, конечно, “азиат” во всей красе своего интеллекта никогда не состоится.
Обычные ошибки в воспитании и дрессировке “азиатов” начинаются с того, что хозяин, очарованный ангельским выражением очей своего щена, либо не пытается вовсе его дрессировать, дожидаясь подходящего, по его мнению, возраста 7-8 месяцев (цифра, взятая кем-то когда-то, по-видимому, с потолка, но почему-то - наверное, как всякая, не нуждающаяся в осмыслении, банальная глупость - крепко утвердившаяся в мозгах и уже, пожалуй, передающаяся по наследству), либо пытается обучить его простейшим приемам, используя вкусопоощрительную методику и игру. “Азиатеныш” поначалу чуть-чуть поддается, а потом у него возникает мысль самому устанавливать правила игры: в соответствии с врожденными природными наклонностями, уйти от навязываемой ему роли (причем мягко, без открытого конфликта) и немножко подрессировать собственного хозяина. И гаденыш начинает показывать, что ему скучно, что он хочет поиграть во что-нибудь другое, либо что он страшно устал и все ему ужасно надоели. (Стимул здесь сильнейший: самоутверждение. И против него даже голод не очень-то помогает, тем более, что “азиаты” очень легко переносят голодание даже в щенячьем возрасте). И почти всегда добивается своего. А через пару-тройку месяцев, когда хозяин дозревает, наконец, до мысли, что неслуха пора бы и повоспитывать, тот сам уже исподволь им управляет, поскольку давно изучил его вдоль и поперек и привык оставлять в дураках (т.е., привык чувствовать себя победителем, лидером в построении отношений!), а к тому же набрался кое-каких силенок, и с ним теперь не так-то просто справиться. И теперь он сопротивляется давлению уже не из неосознанных внутренних побуждений, а отстаивая свои терпением и хитростью завоеванные права от поползновений совершенно недостойного, на его взгляд, претендента на роль вожака. Между прочим, и хозяин-то к тому времени оказывается на самом деле выдрессированным, и ему очень трудно сразу полностью изменить стиль отношений и начать требовать там, где он давно привык терпеть и, по сути, подчиняться. Плюс состояние некоторого шока при неожиданном для него открытом сопротивлении такого ласкового и подхалимистого прежде щенка (зверь взрослел себе потихоньку, незаметно для хозяина меняя характер, и тут показывает его в критической ситуации - весь и вдруг!) И что делает опешивший хозяин? Почти всегда идет на компромисс! А что, собственно, ему остается делать? Абсолютное большинство владельцев так и поступает, а потом рассказывают друг другу о “гордых думающих собаках, начисто лишенных апортировочного поведения”.
За последние два года я занимался обучением послушанию трех “азиатов”: это Кабул (вл.Жданов; заводчик - питомник Коломенского Ново-Голутвина женского монастыря), Атос (вл.Стародуб; заводчик - питомник ГУП машзавода “Штамп”, г.Тула), Факир (вл.Чубайс; заводчик - питомник Коломенского Ново-Голутвина женского монастыря). К сожалению, во всех случаях систематически заниматься с ними, т.е. два раза в неделю, удалось только в период с 4 до 6 месяцев. После полугодового возраста с Атосом более послушанием не занимались, с Кабулом занимались время от времени до 10 месяцев, с Факиром занятия проводились два-три раза в месяц. Тем не менее, результаты систематических занятий заслуживают внимания. После курса занятий, проведенных в период с 4 до 6 месяцев от роду, все перечисленные щенки знали и хорошо выполняли следующие навыки: движение рядом на всех темпах с поводком и без поводка; посадка и укладка из движения рядом и из свободного состояния на удалении до 20 метров; выдержка на укладке, при удалении хозяина на 30-40 шагов, - до 5 минут; апортировка предметов, изготовленных из различных материалов (дерево, ткань, пластмасса, металл, кожа, мех), с расстояния 10 метров; перенос апортировочного предмета при движении рядом с хозяином (поноска) на расстояние до 40 шагов; возвращение на обозначенное место на расстояние до 40 шагов; высылание вперед с последующей укладкой на расстояние 20-30 шагов; подход к хозяину по команде; посадка и укладка из движения на полпути при подходе к хозяину; посадка к ноге; переползание с расстояния 10-15 метров. Факир кроме того подавал голос, преодолевал полуметровый барьер и апортировал брошенный предмет через этот барьер. Кабул и Факир в этом же возрасте были поставлены на след и показали хорошие способности к его проработке.
Теперь немного о дрессировке “защитной”, или охранной, не знаю, какой термин вас больше устраивает.
В книге Высоцкого и Гаврилюка рекомендуется обучать “волкодава” как “собаку сопровождения” атаке на человека в лицо, с ударом “килем”. На мой взгляд такая манера нападения хоть и весьма шокирующий, но все же не лучший вариант атаки для настоящей защитной (не спортивной) собаки. Уже потому, что пес сам напарывается грудью на любой подставленный острый предмет. Пару лет назад в Воркуте, при разгоне толпы хулиганов, погиб один из последних настоящих рабочих “немцев”, нарвавшись на заточку. Кого надо, он положил, а потом лег и вскоре умер. Раны и видно не было. Он-то как раз прыгал высоко и бил грудью сильно. А битая-перебитая прежде сучка, давно уже “специализирующаяся по ногам клиентов”, в этой схватке порвала многих, а сама осталась целехонькой.
Самая эффективная атака против человека - хватка в область паха с рывком и быстрым уходом за спину. Собака до последнего момента сохраняет способность уклониться от удара (а если она к тому же научилась “финтить” при подбегании к цели, то становится практически неуязвимой; несколько лет назад я подготовил так одного добермана - попасть в него ногой или рукой было просто невозможно, увернуться от хватки - тоже). Для “кавказа” или “азиата” это вообще наилучший и наиболее естественный при их телосложении и особенностях поведения способ работы. “Низом” они работают на заметно большей скорости, чем “верхом”. У них практически врожденная способность уворачиваться от пинка и подныривать под наносящую удар ногу. Атакой “на нижнем уровне” собака с такой массой мгновенно роняет человека на землю. Ей гораздо проще становится работать против группы людей. Она всегда “попадает в цель”: если атакуемый и способен как-то отреагировать, то уж никак не успевает отпрыгнуть и в лучшем для него случае прикроет уязвимое место либо рукой, либо бедром.
Насчет врожденной манеры нападения тоже хотелось бы сказать пару слов. В упомянутой книге описывается разница в работе на привязи между “волкодавами” и собаками заводских “служебных” пород. Собака заводской “служебной” породы натягивает поводок, активно облаивает противника и кусает в подставленную защиту. “Волкодав” же немного “отступает назад, давая провиснуть поводку” и “атакует в обход снаряжения”, либо, схватившись за снаряжение, пытается затащить противника под себя. К сожалению, авторы книги не уделяют достаточного внимания тому, насколько эта разница обусловлена наследственными факторами (и какими) и насколько - спецификой обучения. Не факт, вовсе не факт, что описываемая манера работы “волкодава” не свойственна собакам других пород. Умная и опытная собака любой породы разницу между снаряжением и живым мясом знает прекрасно.
Я могу навскидку назвать несколько кличек немецких овчарок, прекрасно отличавших реальную работу (когда они кусали врага куда придется, лишь бы эффективно) от “работы” на проверках и испытаниях, когда они (между прочим, с азартом и злобой) хватались за дрессировочный рукав.
В основе отмеченной разницы в манере работы, вероятно, лежат причины, определяемые многими факторами. Наследственная составляющая здесь, безусловно, играет не последнюю роль. С “врожденной” манерой хватки в подставленную “защиту” и работы на натянутом поводке, на мой взгляд, сопряжены пониженный инстинкт самосохранения и т.н. “жажда борьбы”, т.е. чисто спортивный азарт соревнования с человеком в физической силе. А эти факторы, по степени их выраженности, имеют явно наследственную окраску. (Кстати, они, по-видимому, нисколько не коррелируют с наследованием злобы и смелости. А темперамент, в узком смысле этого термина, пожалуй, имеет к ним отношение). Еще, несомненно, имеется наследственная породная предрасположенность к “давящей” или “режущей” хватке, и она, как мне кажется, тоже значительно сказывается на общей манере работы. Эта предрасположенность закрепилась исторически. Предки западных овчарок были, сравнительно, собаками некрупными (немецкая овчарка середины XIX века - 45-50 см). С волком они могли драться только группой, и даже в этом случае единственная возможность победить у них имелась только при наличии прочной “давящей” хватки и при некой жертвенной остервенелости, т.е., собственно, при некоторой атрофированности инстинкта самосохранения. “Азиату” же, в отличии от них, нужно было обладать умением сражаться с волком один на один, т.е. обладать иной техникой боя и хватки. Это, а также обилие других опасных для жизни внешних факторов, например, смертельно ядовитых представителей фауны, безжалостно отсеивали (элиминировали) собак неосторожных, безрассудно храбрых. Из всех героев выживали только, как в известной детской песенке, “нормальные”.
Насколько велика разница в выраженности инстинкта самосохранения между, например, немецкими и среднеазиатскими овчарками, хорошо видно при проведении тестирования щенков, 3-6 месяцев от роду, по следующей методике. Большой лоскут контрастно окрашенной материи (например, тельняшка) привязывается на длинную нитку и маскируется в траве. Хозяин со щенком, ведомым на свободном поводке, неспешно идет по обозначенному маршруту. Перпендикулярно направлению их движения помощник медленно, легкими рывками, тащит этот лоскут. Когда щенок замечает движущийся объект, владелец останавливается и дает щенку возможность самостоятельно ознакомиться с “замершим” в этот момент лоскутом.
Как бы нормального “азиатеныша” ни заинтересовала эта тряпка, он никогда не сунется к ней напрямую и не решится ткнуться в нее мордой. Будет держать дистанцию около метра, постарается обойти с подветренной стороны и изучить запах с расстояния. Лишь когда хозяин возьмет тряпку в руки, щен подойдет и понюхает ее вплотную. Хороший же “немец” сразу бросится к тряпке и схватит ее.
При первичном обучении собаки нападению на “дразнилу” (а равно на волка, на любую добычу), в ее сознании запечатляется первая же результативная атака, приведшая к очевидной победе. В последующем она попытается атаковать его так же, кусать туда же. Теперь, с учетом этого, посмотрим, чему при стандартном растравливании обучается немецкая, а чему - среднеазиатская овчарка, исходя из их природных предрасположенностей. Т.е., как они воспринимают происходящее со своей точки зрения и реагируют на это. Если, конечно, они не трусливые.
Итак, “дразнила”, неестественно раскачиваясь, размахивая руками и шумя, зигзагом направляется к собаке, пересекает границу первой зоны безопасности (примерно 10 метров), выказывает свою неуверенность, поочередно наступает и отступает, вызывая возбуждение и агрессию у собак.
а) немецкая овчарка: враг боится, его надо атаковать! - Рвется к нему, натягивает поводок, лает.
б) САО: враг не решается напасть, но его сила неизвестна; надо показать ему свою уверенность, может быть он испугается. Но нападать на него опасно! - Поворачивается несколько боком, немного отступает (с одной стороны - показывает, что не хочет драки, с другой - “загоняет себя в угол”, где отчаяние учетверяет силы, что знают все звери), принимает демонстративную, предупреждающую стойку.
“Дразнила” пробегает близко от собаки (нарушая вторую, приблизительно 5-метровую зону безопасности), бьет тряпкой мимо собаки.
а) НО: враг нагл, труслив и драться не умеет. Ну, я ему задам! - Повисает на вытянутом поводке, пытается за что-нибудь поймать врага.
б) САО: враг не обращает внимания на демонстрацию, даже пытается напасть. Или 1: Надо его отпугнуть, показать, что мне деваться уже некуда и я буду защищаться. - Поворачивается мордой к врагу, прячет зад, скалится и “кивает” , имитируя попытки укусить. Или 2: Когда ты поймешь, что я не хочу с тобой драться, готова уступить! Но сдаваться я не намерена. - Поворачивается задом, горбит спину, опускает голову к ногам и скалится.
“Д.” , подбегая, бьет тряпкой или веткой по ногам или боку собаки, вызывая хватку. На это НО отвечает более или менее затяжной “давящей” хваткой за тряпку, а САО наносит короткий боковой “режущий” укус и готовится встретить следующий удар.
а) НО: я схватила тряпку и победила! Надо и в следующий раз сделать то же самое!
б) САО: укус за тряпку не помог, нападение продолжается. Надо кусать за что-нибудь другое!
С этого и начинаются различия в манере нападения. Далее по этой схеме можно промоделировать и все остальное вплоть до логического финала. Но суть-то в том, что зная об этих основах породного поведения, можно построить обучение и немецкой овчарки так, что она будет кусать мимо средств защиты, и она будет уворачиваться от ударов, а не принимать и перетерпевать их. Если это, конечно, нужно, и если дрессировщик в состоянии преодолеть собственные стереотипы в подходе к обучению собак. А для нас более важно, конечно, то, что “дразнила”, не знающий специфики поведения “азиатов”, не должен пытаться их обучать приемам атаки, используя при этом общепринятые методы растравки.
